Как мне близок, и понятен
Этот мир — зеленый, синий,
Мир живых, прозрачных пятен
И упругих, гибких линий.

Мир стряхнул покров туманов.
Четкий воздух свеж и чист.
На больших стволах каштанов
Ярко вспыхнул бледный лист.

Небо целый день моргает
(Прыснет дождик, брызнет луч),
Развивает и свивает
Свой покров из сизых туч.

И сквозь дымчатые щели
Потускневшего окна
Бледно пишет акварели
Эта бледная весна.

ДОЖДЬ

В дождь Париж расцветает,
Точно серая роза...
Шелестит, опьяняет
Влажной лаской наркоза.

А по окнам танцуя
Все быстрее, быстрее,
И смеясь и ликуя,
Вьются серые феи...

Тянут тысячи пальцев
Нити серого шелка,
И касается пяльцев
Торопливо иголка.

На синеющем лаке
Разбегаются блики...
В проносящемся мраке
Замутились их лики...

Сколько глазок несхожих!
И несутся в смятенье,
И целуют прохожих,
И ласкают растенья...

И на груды сокровищ,
Разлитых по камням,
Смотрят морды чудовищ
С высоты Notre-Dame...

Пристал ко мне нищий дурак,
Идёт по пятам, как знакомый.
"Где деньги твои?" - "Снёс в кабак". -
"Где сердце?" - "Закинуто в омут".

"Чего ж тебе надо?" - "Того,
Чтоб стал ты, как я, откровенен,
Как я, в униженьи, смиренен,
А больше, мой друг, ничего".

"Что лезишь ты в сердце чужое?
Ступай, проходи, сторонись!" -
"Ты думаешь, милый, нас двое?
Напрасно: смотри, оглянись..."

И правда (ну, задал задачу!),
Гляжу - близ меня никого...
В карман посмотрел - ничего...
Взглянул в своё сердце... и плачу.

Кукрыниксы - Фаворит Солнца

Боли нет, я ослеплен, и нет веры.
Как может свет мне дать все и без меры,
Так часто дарит он нам одинокий луч...
Я смотрю на небо - оно все нелепо,
И солнце в небе, я сам это небо,
Я дотянулся до грани и стал немым...

Свои имена я никак не менял,
Свои голоса я всегда узнавал,
Моими руками ломалась земля,
Своими словами я всех удивлял.

Солнца луч меня толкает и греет,
Несет поперек пути и не верит,
Что я, оказавшись один, без него, велик!
Как отец, меня коснется и спросит,
За все слова прожжет, за все с меня спросит,
И, лишь спустившись на землю, совсем сгорит...

Свои имена я никак не менял,
Свои голоса я всегда узнавал,
Моими руками ломалась земля,
Своими словами я всех удивлял...

Ангелы и бесы, черти, херувимы…
Ты в окно влетела, села на постель.
«Как наш сын? – спросила, - Под луной одни мы».
Я смотрел на окна, сбитые с петель.

«Хочешь, полетели? Покажу где свили
Мне пространством время! Оглянись, чудак».
Мы бродили в странном параллельном мире,
Все почти как в детстве, но чуть-чуть не так.

Ветрами влекомые зеркала машины,
Нет границ условных, с правдой слита ложь,
Серебро шагало, вещие картины…
- «Где мы?»… ухмыльнулась: «Все потом поймешь!»

И в небесном храме плыли наши лица,
Феофан расписывал там иконостас,
Летчик в самолете говорил о птицах,
А в иллюминаторе улыбался спас.
(Юрий Шевчук)

Добавлено (07.02.2007, 14:50)
---------------------------------------------
Ну и раз мы стали ссылаться на прозу - всем, кто не читал - читать в обязательном порядке.. И немедленно выпить!..
http://www.ceng.ru/library....ru.html

Что-то было не помню еще, их глаза-голоса
Чьи-то рвали дома, кто-то вешал и бил фонари,
Над Москвою горели непроданные небеса,
Мы смотрели на них, задыхаясь от этой зари.

Так тревожно любить - ворожили на мне не дыша
Твои лица и пальцы, врачи отпускали грехи.
В этой длинной стране дураки умирают спеша,
Чтобы, снова родившись, писать неземные стихи.

Я пронес твое имя, назвал берега всех дорог
Верным словом Любовь, с запятыми - прощай и прости.
На стальных облаках косит прошлое ревностный Бог,
Подрезая людей, чтоб они продолжали расти.

Знают мои глаза сотни тысяч номеров квартир,
Кованы замки, щедрые столы - да все не нам!
На памяти моей сколько телефонов полегло
На обочинах дорог. Мятые бумажки ныряли в снег!

А в полосе примятая трава да саранча
Удавится моим хлебом, метким словом за любовь.
А все к тому, что не рано ль на сердце тоска?
Два седых виска, пуля в голове, черная кровь.

Я бы рассказал, да не знаю нужно ли тебе
Грязь моих подошв, скоренькая жизнь, пустой карман,
Надпись на стене про любовь мальчишки со двора?
Может я не тех, кого было нужно хоронил?

Подтянуть штаны, расстегнуть рубаху и простить
Всех, кто мне мешал, тех, кто на меня свой зуб точил!
За грузовики пальцами цепляясь, я уходил!
Крючьями держал в сердце тех, кто мне махал рукой.

Пушкин

17 30 48

140 10 01

126 138

140 3 501

Маяковский

2 46 38 1

116 14 20!

15 14 21

14 0 17

Есенин

14 126 14

132 17 43...

16 42 511

704 83

170! 16 39

514 700 142

612 349

17 114 02

Веселые:

2 15 42

42 15

37 08 5

20 20 20!

7 14 100

02 00 13

37 08 5

20 20 20!

Грустные:

511 16

5 20 337

712 19

2000047

или поместить в раздел юмора??..

Добавлено (10.02.2007, 16:58)
---------------------------------------------
Из "Максима и Федора":
САД КАМНЕЙ
хокку, танки, бронетранспортеры

Идет Максим по тропке между круч.
Но, поравнявшись с сакурой,
Застыл, глотая слезы.

* * *

Проснулся Федор с сильного похмелья -
лежит в саду японском под сакурой,
и плачет, сам не зная, как сюда попал.

* * *

К станции электрички,
шатаясь, Федор походит.
Головою тряся,
на расписание смотрит:

Микасе, Касуга, Касуга,Киото,
Авадза, Инамидзума,
и дальняя бухта Таго.
Что ж? С таким же отчаяньем
смотрел он и раньше и видел:
Рябово, Ржевка, Грива,
Пискаревка, Всеволжск
и дальняя Петрокрепость.

Ледяные, злые перроны.

* * *

Подбитым лебедем упал под куст сакуры Федор,
Когда Максим ему вломил промеж ушей.

* * *

Максим по тропке шел.
Навстречу - Федор.
Максим его столкнул.
- Ты что толкаешься?! - вскричал с обидой Федор.
- А что ты прешь, как танк? - ему Максим в ответ спокойно.

* * *

Феномен чоканья желая изучить,
Максим и Федор взяли жбан сакэ.
И день, и ночь работали упорно.
Наутро встали - В голове как бронетранспортер.

* * *

В саду камней сидел часами Федор,
Максима ожидая -
Максим по лавкам бегал за сакэ.

* * *

Максим стоял с поднятым пальцем.
Федор ржал.
Так оба овладели дзен-буддизмом.

* * *

Японский друг принес кувшин сакэ.
Максиму с Федором с учтивою улыбкой
для закуси велел сакуры принести.
А те, японским языком владея не изрядно,
ему несут не сакуру, но куру.

* * *

Японский быт вполне освоил Федор,
И, если раньше на кровати спал,
то после трапезы с японскими друзьями
валился прямо на циновку,
не в силах до кровати доползти.

* * *

В тень сакуры присел, мечтая, Федор
и, том Рансэцу пред собой раскрыв,
достал махры и вырвал лист на самокрутку.
Картинок не найдя, отбросил том
и погрузился в самосозерцанье.

* * *

Склон Фудзи выползает из тумана.
Максим и Федор по нему идут,
Обнявшись, головы клонят друг к другу...
Эх, Хокусая б счас сюда!...

* * *

Как брызги пены над ручьем - вишневый цвет.
На тонком мостике сидят Максим и Федор,
И изумрудной яшмою меж ними блещет
Бутылка в фокусе стуящихся лучей.
Счастливая весенняя прохлада...

* * *

Максим ученика Петра работой мучил:
Уборку делать заставлял, сдавать посуду.
Нередко делать харакири заставлял.

* * *

Максим Петра как мальчика мог бить
Наследьем классиков.
Ударил в рыло Хокусаем;
Двухтомником Акутагавы
по хребтине дал.

* * *

ЯПОНСКАЯ ПЛЯСОВАЯ:
Солнце вышло из-за Фудзи,
По реке поплыли гуси.
Молвил Федору Максим:
- Ну-ка, сбегай в магазин!

* * *

К бутылке Федор жадно приложился
- и враз пустая стала.
Максим не знал - смеяться или плакать.

* * *

В глубоком самосозерцаньи Федора застав,
Максим, тревожить друга не желая,
один все выпил перед сном, что было в доме.
Проснувшись, он с раскаяньем заметил:
от слез у Федора все рукава мокры.

* * *

Ночь скрыла все.
Прибой шипит во тьме.
Максим, дрожа, на кухне воду пьет.

Добавлено (10.02.2007, 17:03)
---------------------------------------------
Андрею: Э. По
ЧЕРВЬ ПОБЕДИТЕЛЬ

Смотри! огни во мраке блещут
(О, ночь последних лет!).
В театре ангелы трепещут,
Глядя из тьмы на свет,
Следя в слезах за пантомимой
Надежд и вечных бед.
Как стон, звучит оркестр незримый:
То — музыка планет.

Актеров сонм,— подобье бога,—
Бормочет, говорит,
Туда, сюда летит с тревогой,—
Мир кукольный, спешит.
Безликий некто правит ими,
Меняет сцены вид,
И с кондоровых крыл, незримый,
Проклятие струит.

Нелепый фарс!—но невозможно
Не помнить мимов тех,
Что гонятся за Тенью, с ложной
Надеждой на успех,
Что, обегая круг напрасный,
Идут назад, под смех!
В нем ужас царствует, в нем властны
Безумие и Грех.

Но что за образ, весь кровавый,
Меж мимами ползет? За сцену тянутся суставы,
Он движется вперед,
Все дальше,—дальше,— пожирая
Играющих, и вот
Театр рыдает, созерцая
В крови ужасный рот.

Но гаснет, гаснет свет упорный!
Над трепетной толпой
Вниз занавес спадает черный,
Как буря роковой.
И ангелы, бледны и прямы,
Кричат, плащ скинув свой,
Что “Человек” — названье драмы,
Что “Червь” — ее герой!

все круги разойдутся, и город окутает тьма...
двадцать лет я смотрю в календарь, и все эти годы в календаре
зима,
и метель не дает нам уснуть,
не дает нам допеть до конца,
словно паралитическим газом
наполнены наши сердца

у нее было правило: не доверять тем, кто собой заслоняет свет;
я снял с нее платье, а под платьем - бронежилет;
когда кончится музыка,
возьми пистолет и жди крика совы;
я приду умереть от любви,
чтобы утром проснуться живым

если ты слышишь, если ты слышишь меня -
время вышло,
а я не успел показать тебе черный цвет солнца,
лето ушло и уже никогда не вернется,
осень, хлебни ядовитой воды из колодца,
зима будет долгой, но все обойдется;
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный,
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный;
кто нас заметит? кто улыбнется? кто нам подарит рассвет?
черный цвет солнца...

на вокзале так трудно поверить в то, что где-то идут поезда;
кто-то поднял глаза на меня - из глаз покатилась звезда;
разделенные линии жизни
мы смотрим и видим сквозь сон,
нехорошие вести несет нам домой почтальон

и шаги его гулко звучат в коридорах сплошной темноты.
в отпечатках следов его растут полевые цветы.
он идет открыть тебе тайну
(заметь, как в глазах меркнет мир!),
что все эти годы мы пили метиловый спирт,

если ты слышишь, если ты слышишь меня -
время вышло,
а я не успел показать тебе черный цвет солнца,

лето ушло и уже никогда не вернется,
осень, хлебни ядовитой воды из колодца,
зима будет долгой, но все обойдется;
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный,
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный;
кто нас заметит? кто улыбнется? кто нам подарит рассвет?
черный цвет.

ты можешь назвать эту песню набором бессмысленных фраз;
иы можешь заставить меня молчать, сказав, что это приказ;
ты можешь разбить зеркала, которые помнят, но лгут.
а я знаю только одно, я знаю, все реки текут
сквозь черный цвет солнца,

лето ушло и уже никогда не вернется,
осень, хлебни ядовитой воды из колодца,
зима будет долгой, но все обойдется;
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный,
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный;
кто нас заметит? кто улыбнется? кто нам подарит рассвет?
черный цвет,
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный,
черный цвет солнца, черный цвет солнца, черный,
кто нас заметит? кто улыбнется? кто нам подарит рассвет?..

Свиньям нyжен лидеp, чтобы сплотить pяды.
В хлевy беспоpядок, в хлевy баpдак,
И тyт появляешься ты.
Подбоpодок в небо, pyки по швам,
Hоги на ypовне плеч.
Свиньи в шоке, свиньи смотpят в pот,
И ты начинаешь pечь.

Ваша свобода - хаос! Ваша моpаль - блядь!
Ваш демократический шабаш наши способны yнять!
Hаши - это наши,
Тот, кто не с нами, тот тpyп!
Я отвечаю за свой базаp!
Бля буду, даю зyб!

В каждом слове сила,
Каждое слово - власть,
А знаешь, как лица пpевpащаются в pыла?
Когда власть скалит пасть.
А знаешь, как в течение двyх-тpех часов
Всех ставят на свои места?
Когда тебе с экpана бpызжет слюной,
Такая вот звезда, звезда свиней.

Раз уж пошло по английски. Хорошая песня для введения себя в состояние "все по..."

Since day one I've been crass and far beyond.
I couldn't laugh,
I couldn't cry...
Before you judge me, take a look at yourself.
Condescending,
Outlivin' in a lie..

Despite all the pain in my heart grinding through,
It ain't due that you hate what I hate what you do

Despite all the piety you've been consuming thus far,
A backstabbing motherfucker to the bone is what you are

And everyday when the knife in my back starts to twinge n' turn,
My eyes are catching fire and my heart starts to burn.
A foot away from you is like a bit closer to heaven,
Then again it's like being needled 24/7

You look down to me to see the scum of the earth to be.
Fuck yeah, that's me,
Vile and obscene.
I ain't happy about it but at least I don't judge and decree
To be better than
Another human being.

Everyday when the knife in my back starts to twinge n' turn,
My eyes are catching fire and my heart starts to burn.
A foot away from you is like a bit closer to heaven,
Then again it's like being needled 24/7

Despite all the piety you've been consuming thus far,
Can anyone, somebody tell me what the fuck is going on?

Everyday when the knife in my back starts to twinge n' turn,
My eyes are catching fire and my heart starts to burn.
A foot away from you is like a bit closer to heaven,
Then again it's like being needled 24/7

Гомоморфный образ группы,
Для победы комунизма,
Изоморфен фактор-группе,
По ядру гомоморфизма.